Архитектор Иван Колманок

Партнер российского архитектурного бюро AI Architects, преподаватель МАрхИ Иван Колманок приезжал в Калугу в конце апреля — выступал на традиционном «Архитектурном мосте» в ИКЦ. Калугахаус поговорил с Иваном о том, какие из передовых российских практик работы с городской средой Калуга могла бы заимствовать уже сегодня.

Беседовал Кирилл Гусев

— Иван, девиз вашего бюро «Архитектура — это политика». В благоустройстве тоже есть эта политическая, социальная функция?

— Смотрите, в городе Нижнекамск в Татарстане был замечательный проект под руководством Наталии Фишман-Бекмамбетовой, мы сделали парк и как раз открывали его на Дне города. Обычный парк, то, что должно быть в любом парке: дорожки, плиточка, скамейки, детские площадки, кафе, освещение. Все очень красиво, беговые дорожки, велодорожки и даже мосты мы там запроектировали — чтобы не пересекались пути. И вот удивительная вещь. Почти весь город пришел посмотреть, что же это такое. Когда в самом начале пути мы приезжали в Нижнекамск с проектными семинарами, у людей был скепсис «наверняка тут все разворуют», «они себе карманы приехали набивать». А когда случилось открытие, люди, не преувеличиваю, просто плакали. Потому что раньше ничего не было. 

Мы должны понимать, что во многих городах действительно ничего не происходит — как заводской город построился, скажем, 50 лет назад, таким и остался. И когда происходит улучшение среды, когда люди понимают, что о них позаботились, что они теперь могут всем этим пользоваться, располагать по своему усмотрению — это очень сильный стимул для развития таких программ и для роста их поддержки  со стороны жителей. 

В чем основное преимущество благоустройства? Оно дает очень быструю обратную связь, вы сразу видите улучшения. Школы и поликлиники необходимы, но школа год проектируется, потом два года строится, потом год работает вполсилы и пользуются ею всего 2000 человек. Когда вы делаете центральный парк, это история абсолютно для всех, и это совершенно  реально реализовать за год.

— У нас тоже есть такая история, пространство на месте бывшего рынка. Его зачистили и сделали там полу-сквер, полу-парк, плиточка и детская площадка. В основном все довольны. Это как раз то, что нужно людям?

— А вот давайте разделим. Есть благоустройство, где мы просто делаем людям удобно. Например, когда в Московской области мы работаем с центрами небольших городов. Представьте себе дорогу, которая рассекает город надвое, вдоль нее насыпи или наоборот, она опущена на метр, и люди просто не могут ее перейти. Если вы мамочка с коляской, вам зимой надо с ­ребенком сделать крюк в километр, чтобы дойти до поликлиники, потому что пешеходный переход только один.

— Но это мы говорим о явном, назревшем, понятном улучшении?

— Так именно эти места мы и находим, инструментами архитектура делаем так, что людям просто становится удобно. И это не про вау-фактор, это не состязание архитектурных гениев, смотрите, мол, какой мы сделали парк. Мы просто делаем людям комфортно. 

— И эффект будет?

— Конечно! Понимаете в чем дело, не будет вау-эффекта. Если люди стали ходить в поликлинику на 20 минут меньше, у этого нет красивой картинки, нет перерезания ленточки и праздника с шариками, но качество жизни от этого растет. 

— Вот смотрите, я муниципальный заказчик. Предположим, что действительно после завершения проекта людям стало очевидно лучше. Но у меня же есть формы отчетов по «Городской среде», как власти правильно отчитаться за потраченные деньги?

— Мы делаем так, как должно быть. И если было плохо, а стало хорошо, так и говорим: вот, мы сделали ­хорошо. Когда мы презентуем проект, мы же рассказываем, объясняем зачем именно так делаем. И ту же самую презентацию можно показывать людям на открытии: смотрите, раньше вы тратили 20 минут и тащили грудничка по грязной вытоптанной в траве тропинке, а теперь смотрите как хорошо получилось. Конечно, тут все зависит от уровня эксперта, которого вы приглашаете в работу. Люди поймут, если это действительно было проблемой, а не выдумано кем-то. 

— Типа «общество хочет, чтобы дворы были заасфальтированы и закрыты на шлагбаум»?

— Правильно. Как делает в Татарстане Наталия Фишман-Бекмамбетова, как делаем мы — проводим проектные семинары. Приглашаем всех неравнодушных, приглашаем руководителей профсоюзов, городских активистов — тех, кто в теме и кто может подсказать, что надо сделать. Например, в рамках проекта реновации в Москве мы собирали массу народу и нам рассказывали, что есть в районе очистные сооружения, которые по весне... ну, что обычно делают очистные сооружения. Откуда нам в январе взять данные, что они будут плохо пахнуть весной? И такие проектные семинары делают чудеса. Во-первых, приходят «негативщики», которые все критикуют, и после этого уже не появляются, они высказались. Негатив уходит из проекта, и дальше двигаться гораздо проще. Второе, приходят люди, которые действительно чего-то хотят. Например, мы проектируем парк, и приходит девушка: «Знаете, у меня студия йоги, и я была бы вам благодарна, если бы вы сделали мне небольшой деревянный настил там, где дорожка — тогда мой курс мог бы там заниматься». А нам это тоже выгодно, потому что парк получается более насыщенным, общественная территория начинает жить. Без этих данных мы бы проектировали более абстрактно.

— То есть, вы сразу программируете жизнь на этой территории, потому что общаетесь с людьми, которые ею пользуются?

— Конечно! И это обязательное условие. Или в ходе предпроектной аналитики открывается память места: вот у нас есть замечательный старожил, он потомок того-то и давайте искать айдентику места через это. Потому что одно дело просто парк, а другое дело парк с историей.

— Ну вот бюджетные деньги закончились, работы приняты, и дальше должны ведь включаться люди, которые постоянно над этим работают, не только обслуживают, но и наполняют жизнью?

—У больших парков в Москве, и не только в Москве, обязательно есть директор, охрана. Мы понимаем, что там безопасно, директор следит за тем, чтобы праздник праздновался правильно, чтобы пригласили хорошую труппу артистов и т.д. И компетенция этого директора тоже очень важна. Если мы хотим наполнить парк, мы в начале пути прописываем, как выглядит Масленица, новый год, 9 мая. И дальше директор начинает уже сам работать с этими креативными группами, правильно писать сценарии. Или формировать собственный креативный штат.

— Раз уж мы упомянули Москву, что скажете о «Моей улице»? Что регионам не стоит заимствовать из этой программы?

— Когда работаешь с городской тканью, очень важно, кем и как будет реализовываться проект, и здесь есть вопросы к качеству и срокам реализации. Вероятно, в данном случае вопрос в программировании, прогнозировании этих этапов. 

— И вы думаете это возможно в России, в Калуге, если это пока невозможно в Москве?

— Возможно, конечно все равно все возможно. Масса регионов работает с софинансированием, когда подключается крупный бизнес. Надо смотреть и в эту сторону.

— А частные деньги на муниципальной территории — это возможная история?

— Я думаю, что да… Если вы хотите подарить городу что-то хорошее, почему это нельзя сделать?

— Потому что у города одни критерии, а у вас могут быть другие, и получится чемодан без ручки.

— Это вопрос диалога. Конечно, без участия власти такие проекты не реализуются, но есть масса очень приятных примеров, где и власть ведет себя профессионально, и застройщик ведет себя профессионально, и проектировщик компетентный. Я думаю что это возможно реализовать везде. Весь вопрос — в подготовке процесса и в кадрах, которые этим занимаются.